Мы не верим проклятому телевизору. Мы четко знаем: новости врут. Зомбоящик, говорим мы. Сурковская пропаганда. Мы смеемся над Аркадием Мамонтовым и Екатериной Андреевой; мы плюемся, когда нас с экрана пичкают Путинпутинпутиным – рыбьим жиром с клубничным вареньем – еще ложечку, еще, за папу, за маму. Мы гордимся тем, что сбросили телеоковы, тем, что мы, поколение Инстраграма и Фейсбука, не зомби: зомби немы, а у нас свой коммент по любому вопросу. Мы сбежали из телевизора, думаем мы. Это какое-то неведомое быдло в Замкадье ему до сих покорно, а мы, если и смотрим, то только «2х2», «Нэшнл Джиографик» и «Декстера».

И все же все мы – и те, кто глядит Дваждыдва, и те, кто качает американские сериальчики с торрентов – на крючке. Все под гипнозом. И Большой Брат смотрит на нас, братьев меньших, с умилением, когда мы качаем пиратку «Брейкин Бэд» с торрентов, потому что проклятого ящика у нас в доме, дескать, вообще нет.

Это раньше так считали, что Михаил Осокин обладает даром Кашпировского, и что он скажет, в то вся страна и верить будет. Теперь новости и «аналитические» (от слова «анал», разумеется, простите уж за трюизм) передачи с участием Шевченок-Соловьевых-и прочая скорее по инерции делаются, потому что не делать уж совсем их тоже нельзя.

Но телевизор не потому зомбоящик, что он может вас заставить Путинпутинпутина полюбить всею душой, или там Америку ненавидеть. Глупо считать телевизор таким грубым и вульгарным инструментом. Телевидение – не губная гармошка, это величественный громадный орган. Его сила не во внушении. Он выполняет другую функцию, без которой невозможно было бы существование государства сегодня.

Телевизор обнуляет эмоциональный потенциал.

Он не делает людей покорными, он делает их пассивными.

Правительство миллиарды тратит на то, чтобы заменить аналоговое телевидение на цифровое, впустить в сетку сотни каналов вместо десяти. Странно ведь, разве нет? Столько бились за то, чтобы подчинить, выдрессировать, НТВ и Рен-ТВ, схемы какие-то выдумывали головоломные, интриговали, сажали, Газпрому непрофильное подразделение специально сделали, и, едва добившись монополии на правду, еле загнав аудиторию в десять верных каналов, вдруг позволять еще сто, двести, триста каналов – плыви, аудитория, куда хочешь? Бред ведь! Логичнее было бы сделать Один Канал Общероссийского Телевидения, как раньше, и дело с концом, нет? Потому что так ведь проще население контролировать! С таким и один сотрудник в Администрации Президента справится.

Только наука ведь вперед шагнула.

Один канал вреден, потому что скучен. Потому что ста сорока миллионам человек с совершенно разными мечтами, надеждами, комплексами, фрустрациями – неинтересно глядеть Путинпутинпутина, Кино Про Войну и «Спокойной ночи, малыши!». Им нужно – каждому свое. И ты их глядеть Один канал не заставишь.

А что же будет, если они ничего не будут смотреть совсем?

Что будет, если предоставить сто сорок миллионов россиян, триста миллионов американцев и миллиард триста миллионов китайцев их собственным фрустрациям и мечтам?

Человек тревожен.

Человек тосклив по природе своей. Ему неуютно в этом мире без смысла, ему терзают все время сомнения, гнетет обещание смерти и пустота существования. Если оставить человека одного, он взбесится. Выйдет на улицы, попадет под дурное влияние, устроит революцию. Не от голода, а с тоски.

Во все времена его умиротворяла религия: обещала продолжение после конца, предлагала смысл бытия, аморфную его жизнь надевала на какую-то систему координат, правила какие-то давала. И так человеку было проще. На все банальные вопросы – все ответы в Библии записаны и в Коране. Все решено, и так спокойней.

Потом религии заместила идеология. И вместо успокоение, замирения, она эмоциональный потенциал человека иначе использовала – чтобы направить в нужное русло. Дать цель. Дать вождя. Дать смысл. Слить энергию масс – и топить ей домны, в которых выплавляли новый мир.

Но это для Запада в прошлом. Религии устарели. Идеологии обанкротились. А человек со своей тревожной неустроенной душой, со своим непониманием глупости и несправедливости мира никуда не делся. Оставь его наедине с собой – изойдет пеной, перегрызет собратьев и сам издохнет с тоски. Он как заряженная частица. Как электрон. Нет ему упокоения. Уничтожит мир, если не остановится.

И потому телевидение – величайшее изобретение со дня изобретения Бога. Телевизор – универсальный обнулитель энергетического потенциала человека. Он восполняет любую эмоциональную брешь. Он выравнивает любое неравенство. Он утешает, и он примиряет.

Так человек устроен, что умеет почувствовать себя другим человеком, влезть в его шкуру, страдать и радоваться за другого. И телевизор ему предлагает этих шкур на выбор сотню тыщ.

Тем, кому не хватает любви, он дает мыльные оперы на сцене «Домашнего». Тем, кто страждет адреналина, разливает кровавую баланду из зарешеченного окошка НТВ. Тем, кто хочет открывать мир, показывает его через иллюминатор «Нэшнл Джиографик». На тех, кому тоскливо и хочется ощутить себя в веселой компании, он дышит конопляным угаром ТНТ.

И утешаются тоскливые; обретают любовь одинокие; становятся героями слабые; купаются в киношном кетчупе вместо всамделишной крови злые; всем – счастье. Даром.

Но главное счастье – государству. Потому что весь народ, который с тоски и безделья мог бы взяться за вилы по самому пустячному поводу, сидит, прикованный к своим диванам. Вся страна сидит покорно – кто у дряхлого телевизора, застеленного кружевной салфеткой, кто у айпэда, глядя с турбофильма «Игру престолов». Обнуляются страсти, ненависти, любови; утоляются печаль и тоска; и вроде собирался куда-то пойти и что-то сделать, но уже не хочется. И так все хорошо. Выключай свет, давай спать.

Поэтому неважно, что смотрят – лишь бы смотрели.

Поэтому пусть будет изобилие каналов, хоть миллион. Пускай каждый выберет себе по вкусу. Вот тебе рыбалка, вот тебе порево, вот тебе велоспорт. Все можно на диване сделать.

Никто не зомбирует нас, никто не тянет к экрану. Мы сами идем, и сами настраиваемся на ту частоту, которая для нас создана. Никто не лезет к нам с лоботомией, мы сами защелочки, на которых черепная крышка держится, отщелкиваем, и сами голову подставляем. Жрите наш мозг.

Ну да, не смотрим новости, не верим в Путина, плюем в Мамонтова.

Да им-то все равно. У них еще девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто семь историй для нас припасены, и мы сами себе такую найдем, чтобы с дивана не вставать. И пасутся, счастливые и немые, диванные стада, и не нужен им ни кнут, ни овчарки, ни пастыри.

Велик телевизор.

Слава телевизору.

Осанна.